Впрочем, все это меркло на фоне того, какой до смешного гордый и довольный ходил Новийский. Я всерьез опасалась, что его помешательство не пройдет, и мы превратимся в типичную семью, где мама злая, а папа покупает по радиоуправляемой игрушке на каждое событие. К счастью, Сергей быстро смекнул, что если не умерить пыл, то наш сынишка при врожденном крутом нраве вырастет страшным тираном, и стал с ним строже. Тогда я вздохнула с облегчением и окончательно уверовала, что все будет хорошо.

Глава 6

Во второй раз они встретились, когда Алексею исполнилось семь месяцев. Я говорю о Петре и Илоне, конечно. Это вышло случайно, у нас дома. Мы с сестрой и Алешей играли в мяч и болтали о каких-то глупостях, и вдруг от дверей раздались два мужских голоса, Сергей с Петром вошли в гостиную комнату, и все — Лона пропала. Я отчетливо увидела момент. Когда она позабыла обо мне, о племяннике, о манерах, а еще об инстинкте самосохранения…

Так и начался их роман. Позже выяснилось, что, несмотря на обещания не приближаться к Петру, Лона когда-то успела с ним переспать. После свадьбы или во время нашего с Сергеем медового месяца — точно не знаю, просто случилось и не забылось. Помимо прочего их секс объяснил мне причину, по которой сестра резко порвала с Егором. До этого я лишь догадывалась, в чем, а точнее в ком, было дело.

Отговаривать сестру я не взялась. Во-первых, сильно разозлилась, а, во- вторых, попробуй я увести Илону при всех, чтобы отчитать, выглядело бы странно. Ну а после того, как она ушла, вернее даже они (с разницей всего в полчаса), спасать уже было нечего. В следующую нашу встречу щеки сестры алели от румянца, а глаза горели огнем. Когда я сама осторожно спросила ее о Петре, Лона стыдливо закусила губу. Клянусь, я не желала знать, что являлось причиной такого красноречивого жеста, но как было не догадаться?

Они встречались каждый раз, когда Петр бывал в Петербурге (в смысле каждый раз, когда он говорил сестре, что здесь бывал). Илона сказала мне это, чтобы отвадить от расспросов. Мол, не лезь, видишь, как все хорошо. К несчастью от Сергея я знала другое: Петр наведывался в северную столицу куда чаще, чем думала сестра. Но ее голову такая мысль не посещала, а сказать такое было равносильно самоубийству. Ослепленная своим прекрасным капитаном, сестра не замечала множественные нестыковки и тревожные сигналы, и винила меня за каждую попытку раскрыть ей глаза. Наверное, секс был феерический и наркотический, иначе не объяснишь.

Через полтора месяца склок и стычек, мы с сестрой решили закрыть тему Петра раз и навсегда, иначе перестали бы общаться. Впервые в жизни Илона с полным осознанием ответственности за свои действия пошла наперекор всем моим предупреждениям, не оглядываясь. Она была уверена, что поступает правильно, а движется — к алтарю. И во всем этом чувствовалось чужое влияние.

Сестра очень изменилась. Неведомым образом Петру удалось привить ей специфическую уверенность в себе и своей красоте, доходящую, порой, до агрессивности. Некоторые замечания новой Илоны ставили меня в тупик. Как-то раз она вслух посмеялась над девушкой, которая явно недавно встала на каблуки, а однажды выдала что-то по типу «красивым можно больше». Возможно, все мы так думаем, но редко набираемся наглости произнести вслух. Моя сестра никогда не была наглой, но она легко поддавалась внушению. Черт возьми, она настолько безоговорочно верила своему бравому летчику, что пошла ва-банк, рискнув даже отношениями с семьей. Представьте себе, она полагала, что он принадлежит ей одной на протяжении целых восьми месяцев!

Поглядев на свою сестру, я вдруг поняла, что совсем не жалею об отсутствии подобных чувств к Сергею. Окрестила себя идиоткой за то, что когда-то желала подобного, и, наконец, с легким сердцем сказала мужу «люблю». Потому что действительно люблю, а не болею.

Я привыкла делиться с Лоной любыми мыслями. Только самые мрачные и депрессивные оставляла при себе. Теперь же, когда у нас появился Петр и целый круг запретных тем, я оказалась связана по рукам и ногам. Сергей, как друг бойфренда сестры, тоже попал в группу риска, и само как-то вышло, что говорить о нем я перестала. «ГорЭншуранс» тоже жил своей жизнью, все больше от меня отдаляясь. Прошло всего ничего времени, как единственным по-настоящему сближающим нас человечком был Алеша. Мой белобрысый сынишка с не проходящими синяками на лбу.

Но хуже всего, что поговорить с Илоной я хотела… об Илоне. В моей жизни, где наибольшей проблемой было не пропустить момент, когда Алешка опрокинет на себя стул, не существовало ничего более страшного. Мама о Петре даже не слушала. Красивый мужчина? В ЗАГС! Сергей мои опасения разделял в полной мере, но все разговоры с ним сводились к простой истине: ты не поможешь человеку, который сам не хочет себе помочь. Оставался Ванька. Его позиция мало отличалась от той, что занял Новийский, но он готов был слушать, а Петр не являлся его другом.

С момента открытия охранного агентства прошло около полугода, и стало понятно, что у Ваньки и Зои сложилось неплохое партнерство. Она отвечала за заказы и подбор персонала, а Гордеев отлично справлялся с привлечением финансирования, вниманием и прочими моментами, которые ему были знакомы благодаря данному отцом образованию. Он не кичился достигнутым, но дела шли неплохо, и это чувствовалось. В нем появилась какая-то необъяснимая уверенность в правильности выбранного пути. Он уже начал возвращаться к жизни, в которой есть место не только работе, но и другим вещам. Например, прогулкам со скучающей декретницей и ее дьяволенком.

В тот день он привычно рассказывал мне о делах, но я не могла сосредоточиться. Беспокойство достигло предела: накануне заметила на запястьях Илоны содранную кожу. Она смутилась и спрятала руки, но я поняла, что это след от наручников. Это означало простую вещь: обычный секс капитану наскучил, и сестра решила поступиться принципами, дабы вернуть отношениям искру. Когда я на это намекнула, мне в ответ прилетело весьма болезненное заявление: такой ханже, как я, не понять. Нарушила молчанку? Получай, Саф. И вторую щеку не забудь подставить!

— Ты где? — заметил мое отсутствие Ванька.

— Мне нужно, чтобы ты меня выслушал, — выпалила, даже не став делать вид, что не ждала своей очереди высказаться.

— Валяй, — кивнул.

Опасаясь, что не сдержусь, повышу голос и разбужу едва заснувшего Алешку, я откатила коляску на пару шагов и вернулась к другу.

— Вань, Лона чудит, — призналась я. — Она спит с ужасным человеком и отказывается это понимать. Даже не говорит об этом! Я…

— Постой, разве этот ужасный человек не был свидетелем Новийского на свадьбе? — удивился Ванька. — Он же его друг.

— А друг Сергея не может быть отвратительным человеком? — поинтересовалась я ехидно.

— Да как по мне, и Новийский не очень, но ты считаешь его святым, — пожал плечами извечный антагонист моего мужа.

Я лишь нахмурилась, но сын пошел дальше: словно почувствовав адресованный папочке негатив, разразился громким ревом.

— Получил? — позлорадствовала я и вернулась к коляске. А ведь так надеялась, что не придется ее качать хоть пять минуток!

— Леха, тебе больше года, а ты все рыдаешь. Как девчонка, ей богу, — пожурил Ванька.

Сын прислушался, на мгновение замолк, а потом заорал еще громче. Сравнение с девчонкой пришлось ему не по вкусу. Пришлось срочно доставать сына из коляски и качать на руках.

— Так что с Лоной? — не отступился Ванька.

— Я видела на ее теле синяки.

Секунд на пять Ванька задумался, а потом решил уточнить:

— В смысле синяки или, — многозначительно поиграл бровями, — синяки.

— Второе, — призналась, поморщившись. — Я понимаю, что это ничего не значит, что у всех подход к, — покосилась на сына, — этому вопросу разный, но Петр это Петр. Он же…

Я снова покосилась на ребенка и представила, что мне скажет Сергей, если первым словом нашего ребенка будет «кобель». В принципе, конечно, это и мой сын, а значит невинного лексикона от него ожидать бессмысленно, но хоть не с пеленок!